Вся грязь, болото, все напасти собрались на отрезке длиной 10 км, оставшемся до КП. Останавливаюсь, надеваю фонарь. В темноте догоняем бредущих людей. Я с радостью вспоминаю пешие выходы с Группой Дмитриева, рождаются мысли благодарности Жоре за прогулки. Даже если приходится идти, двигаюсь довольно бодро. На поле меня догоняет Света Орлова. Не могу не отдать дань уважения – прет как танк. Справедливости ради надо заметить, что ехать можно было почти везде. Выезжаем на дорогу. За спиной кто-то спрашивает, сколько осталось до КП, по треку до него 1 км. Меня подрывает ответить, как в Группе: семь! Человек шутки не понимает и пугается. Сжалившись, говорю, что по треку 600 м, но по ощущениям 2-3 км. Уезжаем в карьер, приходится подниматься и ехать по веткам перегораживающим дорогу. Мне кричат: Марина не туда! Отвечаю: это вы все не туда, а я туда… На КП видны десятки фонарей. КП, борщ, баранки, отметка – 15-ть минут. Уточняю у оргов сколько КП осталось и на каких они километрах, 22 км+4 км. Поехали.
Призыв двинуться поддерживают 4-ре участника, скоро они скрываются в темноте и я остаюсь, наконец-то, одна. В спокойном темпе подкручивая и преодолевая грязевые участки, поскальзываясь и посматривая на трек, приближаюсь к неизбежному – к финишу. Через 15-ть км догоняет Миша, вдвоем ехать веселее. На 22 км берем безлюдное КП и, разгоняясь по асфальту, едем к финишу, по дороге дорабатываем еще 5-6 участников. Надпись: «ПОЦI, 2 км». Быстрее, еще быстрее, держу каденс, криками предупреждая, что финиширую, посматриваю на трек: 1 км, 700 м, 500, 200… Двигаюсь на пределе, кровь ударяет в голову. Долго мучаюсь с финишной базой. Чип не пикает. Судья разрезает хомутик, я вставляю чип в базу и заканчиваю свою дистанцию. Все КП взяты – время 13: 35, 2-е место!. На финише стоит уставшая Таня с вещами в руках.
- Танюшин, я докатила, я вторая!
Быстро меняю обувь, хватаю вещи и иду в баню. Аккуратно соскребываю грязь с ног, отмываюсь теплой водой, переодеваюсь. Через 20-ть минут становится плохо: начинает бить озноб, прихватывает желудок. С трудом выпиваю чай и ползу в палатку. Ползу в палатку, залезаю в спальник, Таня накрывает сверху еще одним. Слышу, как финиширует Андрей Земцов в классе Мульти. Проваливаюсь в счастливый сон финишировавшего марафонца. Утром быстро мою велосипед, собираю рюкзак, награждаюсь, ем макароны с борщом и уезжаю на машине в Минск. Мой поезд отходит в 14:54. Всю обратную дорогу сплю. Видели бы вы эти позы в сидячем кресле))).
Спасибо, Андрею Земцову и Тане Сушко, гомельским ребятам, Ане - за утренний борщ, Виту, Мише, организаторам, соперникам.
Но моря больше не было и Гед пошел прочь от лодки по черному песку, на котором ясно отпечатывались его следы.
Посох его начал светиться, из него исходило все усиливающееся белое сияние.
Там, где шел Гед, не было направления — севера или юга, востока или запада, были только «навстречу» и «от».
Мрак все сгущался. Свет в руке Геда казался Ветчу странствующей в нем звездой. Это заметил и Гед, но не отвел глаз, продолжал смотреть только вперед. И, наконец, на границе света и тьмы, он увидел Тень, которая двигалась ему навстречу по песку.
Поначалу она была бесформенной, но очутившись ближе, превратилась в человека. Это был старик, седой и угрюмый, и в тот момент, когда Гед узнал в нем своего отца, он увидел, что это уже не старик, а юноша. Джаспер… его надменное красивое лицо, серый плащ с серебряной застежкой, его прямая походка. С ненавистью смотрел он на Геда. Гед не остановился, но замедлил шаг и поднял повыше посох. Испускаемый им луч света стал ярче, и в нем приближающаяся фигура превратилась в Печварри, но лицо его было раздуто и бледно, как у утопленника. Он вытянул руки и поманил Геда. Между ними осталось всего несколько шагов, но Гед продолжал идти вперед. Внезапно Тень совершенно изменилась — она распростерлась, будто раскрыв гигантские тончайшие крылья, съежилась снова. На мгновение Гед увидел в ней белое лицо Скиорха и его затуманенные глаза, а потом — ужасную морду, ни звериную, ни человеческую, с дергающимися губами и черными ямами глазниц, которыми глядела на него черная пустота.
Гед еще выше поднял посох и сияние его стало нестерпимым. В этом безжалостном свете все формы спали с Тени, словно шелуха. Она собралась в клубок, почернела и на четырех коротких когтистых лапах двинулась вперед, вытянув к Геду бесформенное рыло, на котором уже не было ни губ, ни глаз, ни ушей. Они сблизились и Тень поднялась во весь рост. В полной тишине человек и тень сошлись лицом к лицу и остановились.
Громко и ясно, разбив на куски древнее безмолвие, Гед произнес Имя Тени и одновременно с ним, не имея губ и языка, Тень произнесла то же самое слово, то же самое Имя:
— Гед!!! — и голоса их слились.
